№ 5 (2025)

Электронное представление «Большого академического словаря русского языка», работа над последними печатными томами которого еще продолжается в Институте лингвистических исследований Российской академии наук, рассматривается в статье с лексикографических позиций с учетом структурных особенностей этого словаря, его места в лексикографии русского языка, а также возможностей использования материалов словаря в продолжающихся и будущих лексикографических проектах. Возможные запросы различных групп пользователей предполагают реализацию полнотекстового поиска по словарным статьям, формирование дополнительных словников лексических единиц, погруженных внутрь словарных статей словаря. Электронное представление словаря позволит с помощью гиперссылок показать связи между единицами языка, в чем очевидно возвращение к традициям подачи толкований в академической лексикографии, но потребует анализа системности и возможности структурирования элементов словарной статьи, унификации разработки однородных языковых явлений. Рассматривая «Большой академический словарь русского языка» как одно из важнейших многотомных изданий в русской лексикографии и уникальный сборник цитатного материала, следует стремиться к представлению внешнего вида его словарных статей в максимально традиционной форме. Особое значение с этой точки зрения приобретает использование при компонентах словарной статьи внутренней, скрытой разметки, учитываемой при формировании гиперссылок, обработке поисковых запросов и т. п., но не влияющей на зрительное восприятие статьи на экране. В связи с большим объемом статей словаря и их сложной внутренней структурой рассматривается использование режимов представления данных в свернутом (толкования значений и их оттенков без иллюстративного материала) и полном виде. Разработка электронного представления словаря с внесением изменений и дополнений в его текст в такой форме позволит лексикографам использовать все преимущества совместной работы над текстом и получить основу для новых лексикографических проектов.

В статье на основе анализа семантики и сочетаемости слова дождь и его дериватов определены объем и содержание этого универсального понятия, характерные для носителей традиционной народной культуры Русского Севера. Атрибутивная сочетаемость связана в основном с констатацией объективных свойств дождя, а также выражает их общую оценку — дождь ту́чной, мороково́й, обложно́й, заливно́й, моросно́й, грозово́й, громово́й, тороково́й. Предикаты дождя представляют его в качестве находящегося в движении, активно действующего субъекта. Его проявления на разных этапах представлены как падение сверху, полет, плавание, ходьба, бег, скачки, накатывание. Дождь может попугать нападением — постраща́ть, проявлять агрессию — лупи́ть, стега́ть, хлеста́ть, руби́ть, жать, броса́ться на кого-н. Выпадение дождя как процесс, независимый от чьей-либо воли, описывается его предикатами как слабо текущий — запобры́згивало, забрызга́ло, заси́тушило. Глагольные метафоры представляют дождь как живое существо, к которому можно обратиться с просьбой прийти. Дождь может остаться глухим к просьбе, а может появиться как нежданный гость. В говорах сохраняются приметы и поверья, связанные с дождем. Анализ сочетаемостных свойств обозначений атмосферных осадков позволяет судить об образе ДОЖДЯ, каким он видится носителям традиционной народной культуры Русского Севера. Язык отражает и реалистичное, и мифологическое восприятие дождливой погоды, передает мироощущения человека, находящегося в эпицентре природных событий, познающего их и старающегося использовать для своих практических нужд.

Одно из центральных понятий русской музыкальной теории, слово лад уникально и загадочно как по своему происхождению, так и по своему вхождению в музыкальную терминологию в XIX–XX веках. В русской теории музыки, где превалируют слова иностранного происхождения, слово лад примечательно не только славянским корнем и тем, что включило в свой «круг» другие музыкальные термины славянского происхождения (например, устой и неустой), но и тем, что стало одним из центральных понятий музыки в России, а его появление как термина в определенной степени стало переломным моментом в осмыслении российской музыки. В статье рассматривается семантика этого слова в диахронии и делается предположение о «ключевом» или «переходном» значении, которое могло бы пролить свет на эволюцию и переход этого слова в музыкальную сферу. Таким значением является 'клепка (бочки)' или 'щель между клепками'. Оно как бы заключает в себе «ремесло», «связность», «звук», «гармонию», «эстетику», что очертит траектории эволюции значений у самого слова лад и производных от него слов. Семантические параллели русского слова лад с греческим ἁρμονία также позволяют подчеркнуть некоторые линии развития музыкального значения у слова лад.

В статье исследуются этимологические и семантические аспекты ономастики (конкретно — антропонимии) в хронике Н. С. Лескова «Соборяне». Указывается на постоянный интерес Лескова к церковной повседневности и жизни духовенства. Для Лескова подбор той или иной фамилии персонажу его прозы был весьма важен: он сам часто обращал на это внимание, и герои его произведений нередко об этом рассуждают. Предлагается уточненное объяснение происхождения и смысла «искусственных», церковных фамилий трех персонажей — священнослужителей в провинциальном русском городе. Фамилии русского духовенства в XVIII–XIX вв. нередко образовывались от греческих, латинских, церковнославянских терминов. В связи с этим внимание уделено фамилии главного героя хроники — протоиерея Туберозова. Более подробно изучены и прокомментированы фамилии двух его помощников — священника Бенефактова (ранний вариант этой фамилии, использованный автором, — Бенефисов) и дьякона Десницына. У двух иереев фамилии латинского происхождения, у дьякона — церковнославянского. Исследованы также фамилии двух отрицательных персонажей — Препотенского (ранний вариант — Омнепотенский) и Термосесова.

В статье анализируются архивные материалы о жизни и деятельности В. В. Виноградова в период вятской ссылки 1934–1936 гг. Обращается внимание на выразительность индивидуально-авторского стиля и насыщенность текстов писем филологической проблематикой, контрастирующей с описанием повседневного быта. Важное место в эпистолярии занимает прецедентное имя Пушкина, наполняющее строки особым смыслом. Даются оценки многим событиям и лицам, имевшим отношение к деятельности ученого. Говорится о том, что особое место в переписке В. В. Виноградова занимала его жена — Н. М. Малышева, поддерживавшая ученого во время ссылки. Показано, как он мужественно преодолевал бытовые неурядицы, отдаваясь филологическим планам и погружаясь в чтение русской и мировой классики («Прочел все Тургеневские пьесы»). Отмечается, что образ В. В. Виноградова-читателя — один из самых живописных с точки зрения характеристики его языковой личности. Подчеркивается энциклопедичность В. В. Виноградова, одержимость научными идеями: пушкинистика, язык Гоголя, «литературная фразеология», учебник по современному русскому литературному языку, Лев Толстой, Салтыков-Щедрин, исследования по лингвистике, газетная публицистика и др. В письмах отчетливо видны свойства филологического характера В. В. Виноградова: исключительное трудолюбие («...работаю я очень много. Даже до изнеможения»), внимание к деталям, острый, критический ум, когнитивность мышления, афористичность, самоирония. Его лингвофилософские рефлексии, наблюдения над происходившими в сообществе ученых событиями и над собой есть отражение картины мира и ценностных установок талантливого человека — носителя высокой нравственности в отличие от сиюминутного контекста реальности. Письма дают богатый материал для составления психолингвистического портрета В. В. Виноградова и позволяют реконструировать неизвестные ранее факты из его биографии, включить их в контекст летописи отечественной науки.